Развитие философских представлений о законах вообще и законах общества в особенности охватывает отрезок времени в две с полови- ной тысячи лет. Это был сложный и противоречивый путь постиже - ния логики, последовательности и направленности в переплетений со- бытий и явлений действительности, поиска твердой почвы, нити Ари- адны в лабиринтах природного и социального мира. Этот путь проле- гал от древнекитайских представлений о «дао » – пути, «логосе » Ге - ракликта, обусловливающем течение всех наблюдаемых людьми изме- нений, «нуса» Анаксагора, движущей и упорядочивающей силы – кос- мического духа, творящего космос из первоначального хаоса, до «объек- тивного духа» Гегеля, вносящего в мир законосообразность, полагающего объективность мира как действительность самого себя, от «неви- димой руки» Смита, направляющей людей к цели, которая совсем не входила в их намерения и «непреложных законов истории» Маркса, – материалистического понимания общественной жизни как естествен - ноисторического закономерного процесса, до современной теории сис- тем, рассматривающих общество как большую сложную систему, функционирование которой подчинено некоторым общим для всех типов систем закономерностям, синергетики как науки о самоорганизации, о становлении порядка из хаоса. Однако и сегодня мы не можем утверж- дать, что проблема общественных законов и закономерностей, их ста- туса и функций имеет общепринятое и однозначное решение. Напротив, вопрос о социальных закономерностях и их использовании продолжает оставаться в ряду наиболее актуальных. Это объясняется прежде всего изменением философских представлений , новыми достижения - ми естественнонаучного и гуманитарного познания, влекущими за со- бой и изменения во взглядах на причинную обусловленность истори- ческого процесса, на характер и специфику социального детерминизма и , соответственно , на природу законов развития социума как , впро - чем, и на факт их существования.
У социологов нередко идея закономерности и повторяемости яв- лений оборачивается полным пренебрежением к особенному, единич- ному и неповторяемому, а у историков мысль об уникальности истори- ческих событий часто доводится до отрицания возможности каких бы то ни было теоретических обобщений. Тем не менее мы должны согла- ситься, что, хотя в каждый данный момент истории люди, принимаю- щие участие в текущих событиях, имеют значительный диапазон сво- бодного выбора действий, их действительный выбор и действительные поступки находятся в довольно четко определенных границах. Отказ от доктрины «железных законов истории» не должен приводить нас к отрицанию того факта, что во многих исторических обстоятельствах решение и действия отдельных личностей могут значить весьма мало или даже вообще ничего не значить. Неверно также отрицать и то, что в целом ряде случаев человек может контролировать ход социальных изменений лишь до известных пределов, которые ставятся географи- ческими ( природно - климатическими ) условиями , имеющимися уров - нем технологического и производственно - экономического развития , эгоизмом и невежеством, всей совокупностью результатов предшеству- ющего деятельности людей. Из этого с очевидностью следует , что в некоторый данный период и в некотором данном обществе не все, что кажется теоретически и логически возможным, вместе с тем окажется возможным и практически, и исторически. Иначе говоря, всегда суще- ствуют определенные условия как для того, что произошло, так и для того, что может произойти в социальной жизни людей.
Сказанное позволяет нам утверждать , что детерминизм , взятый как принцип каузальности, сохраняет свое значение в социогуманитар- ном познании в виде регулятивного принципа . В своей этой форме концепция детерминизма указывает нам, что существуют определен- ные основные переменные, поиск которых должен быть организован в социально-научном исследовании , т.е. принцип детерминизма ставит перед социальной наукой одну из ее главных целей – а именно задачу раскрытия факторов, определяющих возникновение явлений, условий возникновения событий данного типа. Полностью же отбросить детер- министический принцип как таковой означает выйти из науки.
Таким образом, вероятностная структура исторических событий, принцип многовариантности, многоплановости и незапрограммирован- ности движения социума не может служить основанием для отбрасы- вания детерминизма как такового . Другое дело , что социальный детерминизм очень далеко отстоит от детерминизма лапласовского тол- ка . Социальный детерминизм – это весьма специфический детерми - низм. Он, как можно заключить из всего изложенного выше, включает в себя осознание неодозначности общественного развития, возможность человеческого влияния на это развитие . Под ним следует понимать известную сцепленность исторических ситуаций , событий и процес - сов, которая, если не считать время от времени возникающих ситуаций
«взрыва», носит вероятностно-статистический характер. При этом не- обходимо отметить, что в результате статистического усреднения мно- гочисленных и разнонаправленных индивидуальных и массовых чело- веческих действий и социально значимых поступков так или иначе образуются определенные центры притяжения – векторы , тенденции общественного развития. В сущности, логика истории и есть действие этих тенденций, тенденций как направленностей, как направлений ис- торического процесса.
Традиционно приблизительно так давалась обобщенная формули- ровка любых объективных причинно -следственных законов . При оп- ределенных условиях ( С ) определенная причина ( А ) приведет к оп - ределенному следствию ( В ). При этом предполагалось , что в силу своей объективности эти законы от нашей воли не зависят : причина А , если действительно имеются условия С , невзирая наши предпоч - тения и ожидания в конечном итоге приведет к следствию В, но ни- как не к Д или Е . На этой , казалось бы , бесспорной точке зрения стояли и стоят многие исследователи . Они , естественно , не отрица - ют, что социальные субъекты (отдельные индивиды, группы, партии, правительства и т . д .) могут оказывать заметное воздействие на ход закономерного процесса развития общества. Но делать они это могут лишь в определенных границах и до определенной степени . В дей - ствительности они могут влиять лишь на внешний характер протека- ния социальных процессов, на их форму. Они могут замедлить, уско- рить, повернуть даже на какое-то время вспять, видоизменить их на- правление, но отменить их действие и изменить их существо они не могут. Общество в любом случае, не взирая ни на какие препятствия и временные задержки и трудности , будет двигаться лишь в одном направлении: от первобытнообщинной формации через рабовладение, феодализм и капитализм – к коммунизму . При этом сторонники та - кого взгляда на развитие социума могут допускать возможность раз- личных вариантов реализации этой схемы, последовательности и эта- пов ее развертывания . Например , добавлять новые стадии ( азиатс - кий способ производства), исключать некоторые другие (рабовладель- ческая формация ), переименовать их ( вместо коммунизма – постин - дустриальное , постэкономическое или постсовременное общество ) и т.д. Но существа закономерного процесса развития все это не меняет: в целом история будет двигаться именно в этом направлении . Фата- листичность такого взгляда на общественный процесс очевидна.
Но неужели и в самом деле признание объективности обществен- ных законов одновременно предполагает и признание по существу фа- талистического характера их действия? Неужели действительно объек- тивный независимый от нашей воли характер социальных законов оз- начает, что общество может развиваться лишь в направлении, этими законами определяемом, независимо от всех наших устремлений и пред- почтений ?
Аргументированный ответ на этот вопрос мы находим у российс- кого исследователя А.В. Коротаева. Он пишет, что действительно «при условиях С причина А приведет к следствию, совершенно независимо от нашей воли, но вот эти самые условия от нее, как правило, хоть в какой-то степени да зависят; и, изменив условие, мы можем добиться того, что та же причина А приведет не к В, а как раз к Д или Е» [20, c. 205]. Такой взгляд на социальные законы и закономерности устраняет фатализм в их интерпретации, но отнюдь не лишает их статуса объек- тивности, признания за ними объективного характера их развертыва- ния. Возьмем, к примеру, закон соответствия производственных отно- шений производительным силам. Согласно этому закону, определен- ному уровню развития материальных производительных сил соответ- ствует строго определенный тип производственных отношений, опре- деленному базису – строго определенная надстройка. Именно на таком толковании данного закона настаивают многие сторонники материали- стического понимания истории. Однако такая интерпретация этого за- кона явно противоречит накопленному к настоящему времени факти- ческому материалу. Так, основная масса европейских обществ I тыся- челетия до н.э. – начала II тысячелетия н.э. обладали производитель- ными силами приблизительно одной ступени развития . Однако этим производительным силам в действительности соответствовали такие достаточно разные типы производственных отношений, как античный, рабовладельческий , натуральный, вольноарендный , мелкотоварный и т.д. Это, конечно, не означает, что любому уровню производительных сил общества может соответствовать любой способ производства. «В действительности, одному уровню развития материальных производи- тельных сил соответствует несколько способов производства, но с раз- ной вероятностью. В интересующем нас отношении объективные со- циологические законы обуславливают лишь то, что при данном уровне развитие производительных сил для социологического субъекта (на- пример, политической партии) добиться утверждения экономического строя А оказывается крайне сложным, Б – еще сложнее, а В – вообще едва ли возможным; вот добиться Г – уже легче и т.д.» [20, c. 212].
Из сказанного можно заключить, что объективные законы соответ-
ствия действительно существуют, но не проявляют себя слишком жестко.
В принципе , если мы соглашаемся , что поле социальной эволю- ции носит многоуровневый характер, то мы должны признать, что за- коны общественного развития осуществляются с весьма большими ва- риациями, действуют отнюдь не прямолинейно и однозначно. Это значит, что различного рода причинно-следственные связи и функциональ- ные зависимости между социальными явлениями обнаруживают себя далеко не всегда в виде жесткой корреляции, имеют высокую степень
«свободы» или диапазон отклонения. На практике получается, что каж- дой точке (зоне) многомерного пространства или непрерывного поля социальной эволюции соответствует определенное значение вероятнос- ти («поля вероятности») реализации того или варианта развития, кото- рое всякий раз, в каждой конкретном случае необходимо выявлять. При этом, подчеркнем еще раз, в рамках данного поля все же не наблюдается такой ситуации, когда движение в равной степени возможно в любом направлении. В этом поле так или иначе действуют, хотя и не очень жесткие, но и далеко не всегда слабые связи детерминации, в результате чего движение в некоторых направлениях оказывается в принципе не- возможным, в то время как движение в каком-то одном направлении может оказаться более вероятным, чем в другом.
На субъективном уровне это означает, что добиться движения об- щества в одном направлении окажется проще, в другом сложнее и т.д. Это происходит потому, что в рамках указанного «поля вероятности» имеются зоны с более плотной и менее плотной (разряженной) веро- ятностью течения событий. Поэтому, например, если мы в своих дей- ствиях будем перемещаться в зону с более плотной вероятностью, наши действия будут более успешными, более адекватными реальной ситуа- ции, и наоборот, перемещаясь в зону со все менее плотной вероятнос- тью, хотим мы того или нет, наше продвижение вперед будет все более затруднительным. Хотя в любом случае наши действия не могут ока- заться абсолютно бессмысленными и не имеющими никаких послед- ствий. Поэтому утверждение, о том, что люди вообще не свободны в выборе того или иного общественного строя , той или иной формы своего человеческого общежития, не представляется до конца точным. Правильнее было бы сказать, что свобода людей, сколь бы она ни была обширной и значимой, всегда имела те или иные границы в виде объек- тивных законов. Законы эти, хотя и не фатальны, но, по крайней мере, на сегодняшний день имеют место быть и действовать.
Иначе говоря, на каждом этапе движения социума имеется опреде- ленный набор базовых факторов социальной эволюции ( например , сформированный в течение тысячелетий менталитет того или иного народа, от которого никак невозможно враз отказаться или через кото- рый с ходу перепрыгнуть), с которыми любому, даже самому агрессив- но - активному социальному субъекту , все равно придется считаться . Именно прежде всего в границах действия этих базовых факторов и образуется многомерное поле вероятности, ее конфигурации и струк- туры. Чем глубже мы проникаем в механизм действия базовых факто- ров социоэволюции и сможем измерить те или иные социологические показатели, тем точнее нам удастся просчитать возможные варианты развития общества. Следовательно, логику истории необходимо выво- дить из нее самой, постоянно корректируя и углубляя наши теоретические взгляды в соответствии с уточненными или новыми данными. Неразумно полагать, что социальную эволюцию в той или иной точке ее развертывания можно произвольно, в соответствии с умозрительно сконструированными программами , формулами и т . д ., повернуть в любую сторону, так сказать, развернуть колесо истории. Но также не- продуктивно и бесполезно думать, что можно открыть универсальные законы развития общества, с помощью которых будет возможно объяс- нить все и всегда, что движение социума изначально предопределено, подчинено жесткой и однозначной схеме и безвариантно.
Что же касается общих законов социальной эволюции , законов широкого плана, охватывающих не узкие, локальные области социаль- ного бытия, а большое множество в какой-то мере похожих объектов и длительные промежутки времени, то было бы наивно думать, что оди- наковое, безальтернативное их проявление хотя бы теоретически воз- можно [21, c. 44] . Естественным здесь является как раз то , что чем закон более общий и широкий, тем различнее, разнообразнее он про- является, тем потенциально больше объединяет в себе вариантов, как более, так и менее сходных между собой. Общие законы, законы все- мирно-исторического плана, в конкретных, реально-исторических ус- ловиях каждой общественной системы могут быть выражены лишь фрагментарно, неполно, частично, какой-то одной стороной или одной гранью или совсем даже не проявиться зримо и рельефно. В принципе никакой закон не может действовать с одинаковой силой и вырази - тельностью в любом контексте. Для его ощутимого проявления необ- ходимо соответствующее сочетание условий, которое, как свидетель- ствуют факты, как правило носит уникальный и неповторимый харак- тер. Исторические события, тем более их сочетания и конфигурации никогда не могут повториться в точности. История не любит повторять одни и те же маршруты; она предпочитает одноразовые опыты. Отсю- да следует, что непрекращающиеся попытки брать какое-то отдельное общество в качестве «образца» для других, механически ему следовать и слепо подражать – дело вредное. Такой подход сужает проявление закона до нескольких или даже одного случая, лишает его многомерно- сти в возможных для него рамках.
Причем в той мере, в какой объекты, на которых базируется дей- ствие того или иного закона, подвержены постоянному изменению, в той же мере изменяется, и модифицируются и сами законы. Исходя из этого любые законы следует рассматривать как нечто развивающееся в совокупности с развитием среды. Поэтому необходимо отказаться от представлений, согласно которым мир развивается по одним и тем же вечным законам, определяющим собой поведение любого объекта. Нет таких законов, которые будут одинаково проявляться в любой период развития природы и общества.
«Полотно» времени «соткано» не только из законов, но и из слу- чайностей, из чего следует, что действие законов иногда нейтрализует- ся, «гасится» случайным стечением обстоятельств, субъективным предпочтением и непредсказуемым социальным выбором , что в социаль - ной жизни детерминизму сопутствует индетерминизм, что признание закономерности в развитии общества необходимо согласовывать с при- знанием уникального и неповторимого в этом развитии и т.д., но, тем не менее, важно иметь в виду, что даже случайность, однажды вопло- тившись в жизнь , становиться ее данностью , которая вполне может задать иное направление развитию, могущее впоследствии приобрести характер закономерности, статус закона. Хотя чаще всего мы и не мо- жем в точности сказать , какое сочетание необходимых для данного закона комбинаций, условий, вытекающих из предшествующих собы- тий, сложится сегодня и тем более из сегодняшних завтра, мы тем не менее должны стремиться и наверняка сможем определить ведущие тенденции и векторы изменений и трансформаций той или иной соци- альной системы.
Само собой понятно, что легче обнаружить и изучить связи детер- минации в период стабильного функционирования социальной системы и гораздо труднее их выявить, понять и объяснить в переходные перио- ды, на развилке исторических путей. Переход к новому качеству в наи- большей степени носит вероятностный характер, содержит широчайший диапазон возможностей и направлений развития, поскольку пока новое не появилось, ему всегда что-то может помешать. «Сам же переход на новый этап развития может состояться лишь в моменте и месте наибо- лее удачного сочетания различных факторов (нередко своеобразных или даже уникальных), всегда в большей мере есть дело случая. Необходи- мость же заключается в том, что в обществе есть потребность разрешать определенную проблему и имеется ряд возможностей для этого. Когда, где и как это свершится, заранее предвидеть невозможно или крайне сложно. До того, как это новое появится, закон перехода к нему не известен (либо не понят), понять его мы сможем лишь спустя опреде- ленное время после его свершения» [21, c. 52].
Сформировавшаяся, созревшая, а главное, осознанная обществен- ная потребность, так или иначе, даже несмотря на целый ряд неудач- ных вариантов развития, «пробивает» себе дорогу, становится в конеч- ном итоге исходной точкой, трамплином для более адекватных состоя- нию данного общества выборов путей его дальнейшего развития. Если общество еще окончательно не исчерпало возможностей своего суще- ствования, не подошло к черте, за которой пропасть, то вероятность осуществления назревшей потребности будет возрастать по мере уве- личения количества неудачных, бесперспективных выборов вариантов своего развития.
Какие же конкретно имеются реальные основания социальных за-
конов в жизнедеятельности общества?
Если исходить из понимания социального закона как необходи - мой , существенной и повторяющейся связи социальных явлениями , субординационных или координационных зависимостей между различ- ными социальными явления , то такие связи и зависимости так или
иначе прослеживаются в разных сферах общественной жизни и между самими сферами. Такая, например, закономерная связь существует между объективными потребностями людей в пище, одежде , жилище, безо- пасности, средствах передвижения и развитием их способностей к удов- летворению этих потребностей, что находит свое выражение в разви- тии их знаний, умений, навыков, а также техники, технологии и дру- гих элементов производительных сил. Можно говорить также о зако- номерной связи между разделением труда и социальной структурой общества, его социальным и профессиональным составом.
Об общественных законах позволяет говорить тот факт, что в са- мой природе (биосоциальной природе) людей и способах их объедине- ния есть много сходного. Сходство это лежит в единстве происхожде- ния многих обществ из доисторических племен и народов , одно из свидетельств чего – единство происхождения языков ( языковые се - мьи). Оно также имеет место в единстве реакций на внешние воздей- ствия со стороны природы и соседей. Сама группировка людей в кол- лективы вызывает во многом похожие явления, находящие свое выра- жение в способах объединения и решения проблем, в формах органи- зации и управления . Эти и многие другие явления выступают как неотъемлемые черты любого общества и вытекают из самой основы существования людей как вида.
Далее, труд как необходимое условие существование людей, как важнейший фактор человеческого бытия требует определенной орга- низации. Поэтому любое общество – от примитивного первобытного коллектива до современных высокоразвитых государств имеет опреде- ленные способы организации производства. В сущности, социальные законы есть законы человеческих объединений, структурирование этих объединений, функционирование и взаимодействие их частей, поведе- ние людей как членов этих объединений и т.д. Например, чтобы боль- шой человеческий коллектив мог достаточно долго и успешно функци- онировать в качестве единого целого, в нем должны сложиться управ- ляющий орган, определенная иерархия руководителей, достаточно ком- петентных (адекватных делу), обладающих соответствующим опытом, волевыми качествами и т.д. И эти требования суть объективные зако- ны организации и успеха. Игнорирование их приведет к тому, что дан- ное объединение перестает быть жизнеспособным, будет плохо функ- ционировать и распадется . То есть , нарушение законов организации трудовой деятельности, государственного управления и т.п., неизбеж- но сопровождается тяжелыми негативными последствиями для обще- ства. Но нарушение законов организации общественной жизни, зако- нов человеческого бытия не есть их отмена. Это просто поведение, по тем или иным причинам, не считающееся с ними.
Социальные законы обладают определенной универсальностью, т.е. действуют в принципе одинаково, где появляются социальные объек- ты и условия, к которым они относятся . Различны лишь конкретные формы их проявления . Так , государственная власть организуется и функционирует по одним и тем же законам везде, где она возникает. Это вовсе не означает, что она у всех времен и народов аналогична. Она изменяется , разнообразится в зависимости от различных факто - ров, достигает различных уровней развития. Но законы , по которым это происходит , практически одни и те же [22, c. 78]. Законы – это своего рода постоянные « правила поведения » явлений и объектов , определяющие их строение, движение, функционирование.
Социальные законы – самые глубокие механизмы общественных изменений . Их действие носит скрытый характер и на поверхности обнаруживается в виде доминирующих тенденций развития.
Обычно сомнения в реальности существования объективных со - циальных законов , являющихся основой для строго научных сужде - ний об общественной жизни, базируются на очевидном и, на первый взгляд, бесспорном факте уникальности и неповторяемости социальных явлений. Исследователи, отрицающие существование объективных со- циальных законов, не устают подчеркивать, что в общественной жиз- ни, в отличие от природы, ничего не бывает дважды, ничего не повто- ряется, что история людей есть бесконечный поток всегда новых, уни- кальных событий. А то, что не повторяется, не может быть обобщено, а то, что не может быть обобщено, не поддается научному объяснению.
И действительно , повторяемость представляет собой важнейший признак закономерности. Поэтому обнаружению законов, этих посто- янных «правил поведения» объектов, должно предшествовать обнару- жение некоторой регулярности такого поведения, его повторяющихся черт. В мире природных явлений это прослеживается довольно легко и часто. Например, все молекулы воды устроены одинаково и одина- ковым образом ведут себя, разлагаясь на кислород и водород под дей- ствием электрического тока; астрономы не сомневаются в «правильно- сти» космических законов и практически безошибочно определяют оче- редное затмение Солнца и т.д. А в обществе нет одинаковых людей, социальных групп и объединений – все они живут и действуют по - разному. У каждого народа – своя особая судьба, своя история и т.д. А если взять движение социума в целом, то можно сказать, что как не- возможно , например , взрослому человеку вернуться в детство , так нельзя вернуть, воссоздать прошлые события в том виде, как они име- ли место в реальной человеческой истории, как бы этого кому-нибудь ни хотелось. Короче говоря, в любом случае необходимо признать, что история, рассмотренная с точки зрения ее персонажей, отдельных со- бытий, свершений принципиально неповторима.
Но означает ли это , что в конкретной общественной жизни лю - дей – в человеческой истории отсутствует вообще всякая объективная повторяемость, что любое социальное явление абсолютно универсаль- но и не содержит в себе вообще никаких черт, повторяющихся в другое время и в другом месте?
Отвечая на этот вопрос, мы, признавая уникальность историчес-
ких явлений как несомненный факт, тем не менее считаем, что данная уникальность имеет не абсолютный, а относительный характер. Ока- зывается, что только при поверхностном взгляде на социальную реаль- ность не обнаруживается в ней никаких повторений, не усматривается в истории людей ничего постоянно и регулярно повторяющегося. При более углубленном подходе выясняется, что за уникальными, не име- ющими аналогов единичными «событиями» стоят определенные «струк- туры», константные факторы человеческого поведения, в которых воп- лощены его устойчивые, повторяющиеся характеристики. Поэтому было бы глубокой ошибкой считать, что за неповторяемостью и уникальнос- тью форм конкретных социальных явлений не стоят никакие регуля- тивные инварианты общественной жизни людей, никакое содержание, что эти формы являются самодостаточными. Если повнимательнее при- смотреться, то вполне можно увидеть, что любые исторические собы- тия – будь то конкретная война или конкретная революция – несут в себе родовые определенности « войны вообще » и « революции вооб - ще», являются вариантами существенных признаков, повторяющихся на всем протяжении истории или на определенных ее этапах.
Нам представляются поэтому ошибочными все попытки редуциро- вать, свести жизнь социума к феноменологическому пласту уникаль- ных, неповторимых событий. В сущности, такого рода попытки вооб- ще закрывают вопрос о существовании общих закономерностей разви- тия социума , которые , так или иначе , детерминируют деятельность людей в их историческом развитии.
В реальности речь должна идти не об отсутствии всякой повторяе- мости в социальных явлениях, а о специфичности этой повторяемос- ти. В самом деле, мера неповторяемости в обществе и природе весьма различна. Если исторические процессы никогда не повторяются в не- изменном виде, то в природной среде это наблюдается постоянно. Од- нако при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что и в природе встречаются подлинно уникальные явления . К примеру, многие уче- ные считают, что процесс возникновения биосферы на нашей планете совершенно уникален в известной нам Галактике, что различие плане- тарных условий Земли , Венеры или Марса есть нечто гораздо боль - шее, чем отличие «экземпляров» одного и того же явления, что в при- роде в целом законы носят по преимуществу статистически-вероятнос- тный характер. Но все это, однако, не мешает согласовывать уникаль- ность природных явлений с наличием общих повторяющихся призна- ков в природной среде. В ней уникальное вполне прекрасно сосуще- ствует, более того, органически связано с общим и повторяющимся. В постоянном повторении каких-то общих черт исторических событий и заключается общественная закономерность.
В целом, есть все основания утверждать, что в общественной жиз- ни реально существуют воспроизводимые структуры социального пове- дения, определенные регулятивные инварианты общественной жизни, исследование которых является важнейшей задачей современного обще- ствознания. Поэтому глубоко прав российский исследователь К.Х.Момджян, когда он пишет, что «событийный пласт общественной жизни, именуемый нами историей, отнюдь не закрыт для рефлективного науч- ного мышления с присущими ему процедурами «объяснения» событий путем подведения единичного к общему, повторяющемуся» [23, c. 139].
Самая большая трудность, однако, с которой приходится сталки- ваться исследователю в осмыслении характера детерминистских, кау- зальных зависимостей в жизни общества, связана с тем, что историю творят разумные существа, обладающие свободой воли. Это принци- пиальное отличие, которое обусловливает неправомерность всяких ана- логий в интерпретации проявления и действия любых объективных законов в природе и обществе. В отличие от природы, где господству- ют стихийные, лишенные сознания и желаний силы, которая «законо- послушна», лишена «свободы воли», не нарушает ей же установлен- ных правил и повинуется принципу единообразия, согласно которому одна и та же причина в одних и тех же условиях порождает одни и те же следствия, общественная жизнь складывается из поступков людей, которые способны по собственному усмотрению действовать или без- действовать , выбирать ту или иную линию поведения , ставить цели, выдвигать идеалы и активно за них бороться или, напротив, вообще уклоняться от всяких активных действий. В обществе на течения со- бытий влияют мысли , интересы , нравственные принципы , эмоции и даже капризы (вспомним высказывание одного из персонажей Ф.М.До- стоевского: «Свету ли провалиться иль мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться , а мне чай всегда пить ») их участников . То , что люди обладают свободой выбора и могут в одних и тех же обстоятель- ствах повести себя по-разному является фундаментальнейшим факто- ром или измерением человеческого бытия.
Откуда же берутся тогда, из чего складываются в обществе объек- тивные законы, которые по определению не должны зависеть от воли и сознания людей, если в обществе везде действуют люди, наделенные сознанием и волей, если они всегда чего-то хотят, к чему-то стремятся, что-то любят, что-то ненавидят и т.д.?
Действительно, на первый взгляд получается, что развитие обще- ства не детерминировано ничем иным, помимо свободного волеизъяв- ления человека , сознание которого , выступая в качестве регулятора его действий и поступков, представляет собой сферу чистой субъек- тивности – область творческого дерзания духа, не ограниченную ника- кими рамками и объективными законами. Именно на такой позиции и стоят волюнтаристы. Они придают человеческой воле решающее зна- чение в развитии общества (отсюда и название). Волюнтаристы счита- ют, что признание исторической необходимости, закономерности во- обще исключает всякую свободную волю человека: если есть необходи- мость, закономерность, то имеется и жесткая ограниченность поступ- ков человека, а следовательно, ни о какой свободе тогда нельзя вести разговор . Подчиниться необходимости – значит , с их точки зрения , потерять свободу.
Можно соглашаться или не соглашаться с волюнтаристами , но нельзя не признать, что факт целенаправленной деятельности людей как в смысле их индивидуальных целей (частных интересов), так и в смысле осуществления широких и значимых для общества историчес- ких целей ( целей социальных групп , классов , наций и т . д .) чрезвы - чайно усложняет и расширяет вопрос о причинно-следственной зави- симости, а соответственно, и закономерности в протекании социальных процессов .
Более того , волюнтаризм можно квалифицировать как неизбеж - ную (и в этом смысле оправданную) реакцию на механический детер- минизм, имевший широкое распространение в XVII – XIX веках. Ме- ханический детерминизм, как известно, признает только необходимые связи в природе и обществе и полностью отрицает всякие отклонения и случайности. Согласно утверждениям его сторонников все события и процессы окружающего мира жестко и однозначно предзаданы, под- чинены действию « железной необходимости ». Например , наиболее яркий сторонник механического детерминизма Лаплас считал, что то, что обычно принимают за случайности , отклонения и т . д ., вовсе не является таковым, а выступает как результат нашего незнания «всех сил природы в пунктах приложения этих сил».
Распространенный на жизнь общества механический детерминизм принимает форму фатализма (от латинского «фатум» – неизбежность, предопределенность, рок). Фаталисты в противоположность волюнта- ристам пытаются доказать, что люди бессильны перед лицом слепой необходимости. С их точки зрения, ход исторического развития нельзя каким - нибудь способом сознательно контролировать и направлять . История слепо развивается, подминая под себя людей и народы, под- чиняя их себе: «чему быть, того не миновать» – таков принцип фата- лизма. Фаталисты, таким образом, интерпретируют социальную зако- номерность в смысле фатальной предопределенности общественного развития .
Из всего сказанного возникает довольно мрачная картина . Если действительно все так выглядело бы, как утверждают фаталисты, то в мире не осталось бы места для творческой активности субъекта , его свободной деятельности в соответствии с поставленными целями. Че- ловек в таком случае был настолько свободным в своих действиях, как бильярдный шар, получивший удар определенной силы. В лучшем слу- чае он играл бы роль « органного штифтика » или « клавиши рояля », если выразиться словами Ф.М.Достоевского. Не было б также необхо- димости людям бороться за более совершенные формы человеческого общежития, устраивать революции, осуществлять реформы и т.д. За- чем ? Неразумно и бессмысленно создавать партии для организации лунного затмения или бороться за наступление весны . В свое время все это и само собой придет.
Однако из опыта жизни мы знаем, что люди не сидят сложа руки.
Они деятельны, активны, всегда к чему-то стремятся, от чего-то уклоняются. Считать людей марионетками – значит не только их бесконеч- но унижать, но и до предела примитивизировать вопрос о характере социального развития, логике общественного бытия. Очевидно, что с противниками волюнтаристов – фаталистами невозможно согласить - ся. Развитие социальной мысли отвергло такой взгляд.
Ну а как быть с волюнтаристами? Ведь способность к свободному самопроизвольному выбору вариантов поведения , характеризует лю- бую из форм человеческой деятельности , отличая тем самым жизнь людей от природных процессов.
Нравится нам или не нравится, мы должны учитывать при анали- зе общественных явлений « нетелесные » по своей природе факторы социальной эволюции и, соответственно, стремиться проникнуть в слож- ную нематериальную субстанцию человеческих побуждений, замыслов, целей, надежд и идеалов, в мир человеческого сознания, способного к самопричинению. Факт существования свободной воли означает в сво- ей действительности, что нашему сознанию присуща способность быть источником вполне самостоятельных свободных решений, прямо и не- посредственно не детерминированных наличной ситуацией и обстоя- тельствами, что оно может продуцировать такие импульсы и мотивы поведения, которые не зависят от внешних по отношению к нему усло- вий. Но достаточно ли этого? Означает ли это, что мы должны ограни- чиваться такого рода утверждениями?
Конечно , нет .
Большинство современных исследователей, соглашаясь с тем, что отрицать в человеке наличие «самоиндукции» сознания, характеризуе- мой как свобода воли, способность человека к сознательному и добро- вольному выбору под влиянием внутренних движений своей души – дело безнадежное, тем не менее полагают, что в человеческой жизне- деятельности имеют место детерминационные факторы, не зависящие от человеческой воли, помимо суверенной воли социальных субъек - тов, есть объективные факторы и причины, ограничивающие ее само- властие, и возможный диапазон ее проявления и действия.
Исследователи , соглашаясь с тем , что нельзя абсолютизировать свободную волю человека и придавать ей всеобщий характер, совер- шенно по-разному, порой диаметрально противоположно ставят воп- рос о границах и степени свободы этой человеческой воли, о конкрет- ном содержании и характере причин и факторов, ее ограничивающих. Это прежде всего касается тех мыслителей, которых традиционно рас- сматривают как сторонников «материалистического» и «идеалистичес- кого» понимания истории.
Что касается сторонников материалистического понимания исто- рии, то на интерпретации их взглядов здесь пока подробно останавли- ваться не будем. Они в целом хорошо известны и в основном сводятся к следующему: в общественной жизни существуют такие явления (ма- териальные факторы и причины), которые, не являясь сознанием, пер- вичны по отношению к нему , не зависят от него и определяют его содержание. А вот на взглядах сторонников «идеалистического» пони-
мания истории здесь имеет смысл остановиться.
Сторонники «идеалистического» понимания истории, так же, как и их оппоненты из материалистического лагеря , вовсе не отрицают объективных, не зависящих от произвола человеческой воли причин и факторов человеческого бытия. Но все дело в том, что они всю сово- купность этих причин и факторов сводят к самой системе сознания, к структурам сознания. Они подобно материалистам не отрицают нали- чие в развитии социума объективных законов и закономерностей, но источник данных законов и закономерностей они обнаруживают имен- но в самом сознании, во внутренних закономерностях его саморазвер- тывания, которые не только не зависят от воли и желаний человека, но и предопределяют социальный процесс , « транслируются » на всю человеческую историю.
При этом объективные законы саморазвертывания сознания уче- ные ищут и находят в любых его формах и проявлениях . В сфере познавательной деятельности ( рефлексивная сторона сознания ), по - мимо чисто субъективных предпочтений , степени компетентности субъекта и его волевых качеств, существуют такие независимые от же- ланий и стремлений механизмы познавательного поиска , как объек - тивные законы мышления, законы логики и т.д. В сфере человеческих ценностей ( валюативная сторона сознания ) тоже существуют свои объективные законы, поскольку у каждого народа, каждой историчес- кой эпохи объективно складываются общезначимые («интерсубъектив- ные ») ценности , не только не зависящие от индивидуального созна - ния субъекта, но и всесторонне воздействующие на него. Наконец, и тогда , когда мы имеем дело с практическим сознанием (реактивным сознанием), т.е. с таким типом идеального, которое способно «перете- кать» в реальное, изменять «телесные» объекты в соответствии с при- сущими ему интенциями и потенциями, то и здесь имеют место объек- тивные законы, логики и нормы, определяющие поведение человека в тех или иных стандартных ситуациях.
Таким образом, если волюнтаристы убеждены , что в обществен- ной жизни нет иных причин, кроме суверенной воли человека, творя- щего свободного духа, а соответственно, существование каких бы то ни было объективных законов в принципе невозможно , то их оппонен - ты – сторонники объективно - идеалистического взгляда на историю , избегают таких крайних суждений, признавая внутреннюю саморегу- ляцию сознания, объективно предопределяющую человеческую деятель- ность и придающую ей законосообразный характер, говоря, например, как М.Вебер о «структурах смысла », независимых от целеполагания субъекта .
Однако правомерно поставить вопрос: ограничивается ли свобод- ная воля человека только факторами, внутренне присущими сознанию, объективной логикой его саморазвертывания , или же в деятельности людей обнаруживаются другие факторы детерминации , внешние по отношению к сознанию и не зависящие от него? Иными словами, мо- жем ли мы , исходя лишь из внутренней саморегуляции сознания – объективных законов мышления , законов логики , « интерсубъектив - ных» ценностей, «структур смысла» и т.п., дать исчерпывающее объяс- нение причин, характера и последствий реального поведения людей, функциональных механизмов и законов общественного развития?
Но неужели и в самом деле отсутствует всякое влияние на разви- тие общества материальных факторов, и все разговоры о «социальной материи» – досужие выдумки философов-материалистов?
Вопрос этот, особенно если учесть неразрешенный до сих пор спор между сторонниками идеалистического и материалистического пони- мания истории, оказывается весьма непростым. Но и уклоняться от его решения на современном витке развития социальной мысли вряд ли следует .
В действительности , даже результаты человеческой деятельнос - ти – созданный человеком предметный мир социальных реалий, став- ший частью объективного мира и, соответственно, существующий уже в нем независимо от сознания, мы не можем рассматривать как нечто исключительно материальное, поскольку в этих результатах опредме- чены , объективированы цели и устремления людей. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что результаты человеческой деятель- ности представляют собой ни что иное как материализацию сознания, воплощение идеального замысла, выступающего в качестве «целевой причины». С какой стороны ни смотреть, эти результаты, будучи вполне реальными и объективными генетически (по происхождению) и функ- ционально (по способу использования), связаны с сознанием и не мо- гут быть вне этой связи привольно истолкованы.
К.Х.Момджян считает, что материальные факторы общественной жизни следует искать в сфере потребностей и интересов социальных субъектов . С его точки зрения, не состояния сознания, а стоящие за ними и определяющие их потребности и интересы являются подлин- ной первопричиной человеческих действий. Потребности и интересы, выражая собой адаптивный характер человеческой деятельности, выс- тупают «объективной основой поведения, дисциплинирующей челове- ческое сознание и укрощающей произвол человеческой воли» [23, c.
268]. Сам характер человеческих потребностей, их сущность определя- ются отнюдь не произволом сознания, а не зависящими от него факто- рами биосоциальной организации людей, которые сознание вынужде- но принимать как данность. Потребности неуклонно и постоянно да- вят на сознание, «заставляя людей независимо от их желаний и воли прибегать к тем или иным формам ориентационной деятельности в природной и социальной среде» [23, c. 270]. Например, потребность поддержания порядка и обеспечения безопасности, вытекающая из спо- соба их совместной жизни, объективно обусловливает существование институтов власти в любом обществе. Здесь человеческий разум, со- знание, всего лишь осмысливает и реализует эту необходимость, но не порождает ее . К . Х . Момджян подчеркивает , что « беспотребностной » или «внепотребностной» деятельности людей попросту не существует: все, что мы делаем, мы делаем ради тех или иных потребностей, стре- мясь к тому, что нам необходимо для существования в этом мире. При этом природу человека как социокультурного существа определяет весь спектр (система ) потребностей и физических («желудочных », «орга- низменных»), и социальных, и духовных. Так, факт уникальной «жи- вучести» религии объясняется в первую очередь тем, что «религиозная вера отвечает особым « экзистенциальным » потребностям человека , устройству его души, нуждающейся в поддержке и утешении, – уст- ройству , которое зависит от воли людей не в большей степени , чем темперамент , с которым они приходят в мир » [23, c. 270]. А стало быть, даже духовные потребности являются не сознанием, а лишь ре- альным отношением к сознанию и в этом качестве лишены необходи- мых свойств идеального.
Таким образом , именно в многочисленных и многообразных по- требностях, предписанных человеку его «родовой природой», обнару- живаются материальные факторы деятельности, существенно ограни- чивающие свободу воли общественного субъекта. Но до каких преде- лов ? – спросим мы . К . Х . Момджян подчеркивает , что потребностная детерминация сознания не исключает свободную волю людей, не пре- вращает их в подобие механизма, все действия которого заранее зап- рограммированы не им выбранными обстоятельствами . Сознание в любом случае, в любых обстоятельствах обладает колоссальными воз- можностями разнообразить человеческое поведение. Человек, не имея возможности полностью эмансипироваться от всех своих потребнос- тей, тем не менее обладает развитой способностью «ранжировать» эти потребности, «подбирать» их под некий сознательно избранный образ жизни и, соответственно, действовать по-разному даже в одних и тех же обстоятельствах . Именно в способности человеческого сознания
«ранжировать» потребности и проявляется по преимуществу свобод- ная воля людей , обусловливающая многовариантность социального бытия человека. Вместе с тем способность сознания к свободному мно- говариантному выбору потребностей отнюдь не превращает это созна- ние в первопричину человеческих действий , поскольку способность эта ограничена константами родовой природы человека, не позволяю- щих ему вовсе отказаться от потребностей.
В плане нашей темы особенно важна мысль К.Х.Момджяна о том, что единообразие потребностей, которые раскрывают объективную «ро- довую природу» человека, ставящее его свободную волю в определен- ные рамки, выступает как наиболее глубокая причина, придающая дея- тельности человека законосообразность и устанавливающая «правила», утверждающиеся в общественной жизни людей. Причем факт наличия единообразных потребностей, определяемых объективными законами телесной , психической и социальной организации субъектов , делает поведение людей достаточно предсказуемым, чтобы оно стало объектом научных исследований. В целом, если довести до логического кон- ца мысль исследователя , получается, что социальные законы, логика развития социума главным образом определяются потребностями и интересами человека.
Нет сомнения, что проблемы, поднятые и проанализированные К.Х.Момджяном, чрезвычайно интересны и значимы для социальной философии на современном этапе ее развития, содержат в себе мощный эвристический потенциал. Вместе с тем нам надо отдавать себе отчет в том, что сущность и характер проявления законов общественного разви- тия нельзя раскрыть, исходя не только из анализа механизмов внутрен- ней саморегуляции сознания (идеальное), но и из анализа потребностей и интересов социального субъекта (материальное). В реальном истори- ческом процессе, со всеми его перипетиями, «сюрпризами» и «повтора- ми», важнейшими составляющими в качестве объективных факторов детерминации являются и те реальные, обладающие устойчивой способ- ностью складываться стихийно-спонтанно социальные явления и обще- ственные отношения, которые К.Маркс определял как «материальные производственные отношения» («экономический базис»).
Ни в коей мере не принижая функциональных возможностей со- знания влиять на организационные формы общественной жизни лю - дей, включая и производственные отношения, систему технологичес- кой и экономической организации производства , которые К . Маркс , возможно , не совсем корректно определил как « материальные », мы тем не менее, в отличие от сторонников чисто идеалистического взгля- да на историю, считаем, что данные отношения однажды сформировав- шись, обладают вполне определенными формами объективности, неза- висимости от сознания – точно так же, как от него не зависят никакие другие явления, обретшие силу свершившегося факта. Для нас здесь интересно то, что эти формы объективности, сложившиеся стихийно- спонтанно, многопланово и многоаспектно детерминируют историчес- кий процесс, выступают важнейшими причинами становления и про- явления объективных социальных закономерностей. Поэтому для нас актуальной остается задача уяснения и учета тех рамок и границ, кото- рые накладывают на целерациональное (целеволевое) начало в разви- тии социума стихийно-спонтанные процессы, имеющие место в обще- ственной жизни людей. Без этого, как нам представляется, невозмож- но понять и истолковать источники, содержание и специфику общих законов движения социума.
Какие же конкретно причины и факторы порождают и воспроиз- водят стихийность целого ряда социальных явлений и процессов, со- здают предпосылки и обусловливают их неискоренимость в жизни людей ?
В самом общем виде объективная общественная закономерность выступает (складывается, формируется) как результат совокупной де- ятельности бесконечного числа человеческих поколений , регулярно сменяющих друг друга . В этой цепи поколений , которая никогда непрерывалась, каждое новое поколение, помимо своей воли, попадает в мир социальной реальности, которая сложилась ранее и без него. Это новое поколение застает в готовом виде определенный способ произ- водства, который сложился до него, определенные формы обществен- ного устройства , культуры , идеологии и т . д ., т . е . все то , что было достигнуто предшествующими поколениями . В данной ситуации лю- дям по необходимости приходится творить свою историю каждый раз, исходя из наличных условий , ранее сложившихся обстоятельств . Их деятельность и активность всегда разворачиваются в контексте данной им реальности, из которой они «выпрыгнуть» не в состоянии. Человек не может выйти из общества, стать над ним и исключительно произ- вольно творить свою жизнь. В этой ситуации, хочешь ты или не хо- чешь, социальная реальность воспринимается как предзаданная сово- купность объективных условий , сложившихся независимо от его со- знания обстоятельств человеческого бытия . Это бесспорно : ни один человек не может выбирать время и место своего рождения. Человек, родившийся в определенной среде , самим актом воспитания в семье крестьянина, феодала, буржуа, священника или ученого, в России или Германии поневоле обретает некий сословный , профессиональный и ментальный статус. Конечно, здесь нет фатальной предопределеннос- ти. Человек в зависимости от своих усилий, удачного стечения обстоя- тельств и т.д. может распорядиться этим наследством по разному, из- менить свой статус и положение в обществе. Тем не менее все это не отменяет факта , что именно среда , предшествующая человеку в его онтогенезе, формирует его «под себя» и оказывает сильнейшее детер- минационное воздействие на его существование. Крепостной, напри- мер , вынужден жить и действовать как крепостной , даже если ему этого не хотелось.
Значит, обусловленность предшествующим состоянием общества процесса его дальнейшего развития и преобразования выступает как один из моментов исторической необходимости . Хотя каждое новое поколение и творит свою историю, но творит оно ее при обстоятель- ствах, которые не выбирает. Не только в политике, экономике, науке, искусстве, но даже в быту реальная жизнь устанавливает жесткие гра- ницы человеческому своеволию, вынуждая людей тщательно соотно- сить субъективно желаемое с объективно возможным. Более того, ря- довые участники жизненного процесса, «простые люди», по преиму- ществу ощущают скорее свое бессилие перед лицом объективных усло- вий своей жизни, чем свою способность произвольно изменить ее. Все мы нередко возмущаемся, отчаянно критикуем сложившийся порядок дел в жизни общества , но , как правило , не имеем возможности по своему усмотрению и в желательном для себя направлении изменить его. Вспомним: «Хотели как лучше, а вышло как всегда».
К объективным условиям бытия людей относятся также и кол - лективные представления, т.е. общественное сознание, составляющим которого они являются . Интерсубъективное , надиндивидуальное сознание, выходящее за рамки опыта отдельных людей, индивидов мо- жет , как и многие другие социальные явления , формироваться сти - хийно , выступая как незапланированный продукт духовного произ - водства. Люди практически везде – и в стране своего проживания, и в сословной или профессиональной среде , в различных формальных организациях – сталкиваются с безличными духовными образования- ми – стереотипами мышления и чувствования , нормами морали и права, которые стихийно складывались в течение длительного време- ни и которые явно выходят за рамки их индивидуального опыта, пред- заданы им, принудительно программируют их сознание и поведение, навязываются принятой в обществе всей системой социализации . Совокупность таких надындивидуальных реалий коллективной жиз - ни и создает объективную социокультурную среду существования и жизнедеятельности индивидов .
В значимости и силе архетипов народного сознания, в том числе и коллективного бессознательного, можно легко убедиться, предприняв попытку искусственного воздействия на различные укоренившиеся в сознании широких масс особенности представлений , предрассудков , стереотипов и ценностей. Несмотря ни на какие усилия, попытки их запланированного форсированного слома будут обречены на неудачу. Даже такие, казалось бы, абсолютно идеальные по своей природе фе- номены, как достигнутый уровень научной теории или сложившийся стиль художественного творчества, не зависят от сознания ученых и художников нового поколения, выступают объективными предпосыл- ками и внешними условиями их творчества и деятельности, избежать влияния которых и отбросить их они враз не могут.
В целом получается так, что результаты деятельности одного по- коления (его жизненного круга, цикла) становятся объективными пред- посылками деятельности другого поколения, и это последнее поколе- ние изменяет современный мир, опираясь на те возможности, которые уже имеются в наличии. Поколение, находящееся на стадии присваи- вающей экономики – охоты и собирательства – не может перейти к капиталистическому способу производства . « Нельзя от феодальной мельницы перейти к компьютерной технологии, от организации перво- бытной охоты шагнуть к выводам современной научной организации труда, от мифологического сознания перейти к теории относительнос- ти и т.п.» [24, c. 213].
В этом смысле история закономерна , ибо она детерминируется целым рядом объективных факторов, имеет свою объективно-субъек- тивную логику, задающую направление изменению как любой сторо- не общества, так и общества в целом. Вообще, именно детерминаци- онное воздействие надындивидуальных реалий , сложившихся в ре - зультате духовного творчества и практической деятельности предше- ствующих поколений на сознание и поведение людей новых поколе- ний позволяет нам относить человеческое общество к системам орга- нического типа, где целое способно оказывать формирующее воздействие на свои части . С какой стороны ни смотреть , получается , что между событиями истории существуют некоторые объективно обус - ловленные зависимости, которые никакая свобода воли не может из- менить. Наличие этих зависимостей и позволяет нам говорить о зако- нах истории , общественных закономерностях . Вместе с тем законо - мерности общества осуществляются только через деятельность лю - дей . Нет этой деятельности – нет ни истории , ни общества . Люди творят свою историю в той мере, в какой она творит их. Этот процесс сложно взаимосвязанный .
В практической жизни ни предприниматель, ни политик, ни даже президент , пришедший к власти в той или иной стране , не могут , какие бы творческие и деятельностные личности они ни были, эман- сипироваться от реально сложившихся обстоятельств – экономичес - кой конъюнктуры , расклада политических сил и т . д . и действовать исключительно по своему произволу . Обстоятельства , которые сло - жились до того , как субъекты социального действия оказались спо - собны к целенаправленной деятельности, в силу хронологической нео- братимости , невозможности изменить прошлое и своей фактической данности, так или иначе определяют характер, ритм, направленность и масштаб последующих изменений . Они , эти обстоятельства , как например, и историческая общность людей, складываются сугубо сти- хийным образом, без участия сознания, планирующего и программи- рующего этот процесс.
Все это так. Каждому поколению действительно объективно предза- дана реальная основа того, что составляет отправной пункт его жизнедея- тельности. Однако каждое новое поколение не просто повторяет то, что делалось предшественниками, а действует в соответствии со своими, уже новыми, потребностями и интересами, стремится реализовать свои соб- ственные цели, в той или иной степени отличающиеся от целей людей предшествующих поколений. Зададимся в связи с этим вопросом: может ли каждое новое поколение произвольно, по своему разумению, изме- нить дальнейшее развитие общественно-исторической ситуации, которая сложилась ранее, до него, направить движение общества в любую, какую ему заблагорассудится сторону? Если действительно каждое новое поко- ление все-таки в состоянии придать в соответствии со своими сознатель- ными целями и стремлениями другое направление исторической колее, наезженной предшествующими поколениями, то тогда на самом деле мало остается места общественно-исторической закономерности и необходимо- сти. Факты, однако, убеждают в обратном: каждое поколение, пришед- шее на смену другим поколениям, не может сразу, самовольно изменить то, что было достигнуто предшественниками и по необходимости должно включаться в социальный процесс, который уже имеет место. Конечно, включившись в социальный процесс, новое поколение, одно больше, дру- гое меньше, всегда привносит что-то новое в сложившуюся ситуацию, изменяет в той или иной степени, иногда даже, казалось бы, коренным образом, революционно, ее изначальные «параметры», но, как правило, всегда не так и не в том направлении, как ему хотелось бы. Объективный результат практически никогда не совпадает с субъективными устремле- ниями и целями. Почему так получается?
Верно, что каждый нормальный человек обладает разумом, волей, эмоциями и своими целями, которые он стремится осуществить. То же самое можно сказать и в отношении социальных групп, классов, на- ций, государств и т.д. Но все дело в том, что цели у разных индивидов и групп, классов, народов и государств, как правило, не совпадают, их устремления никогда не бывают полностью направлены в одну сторо- ну. В реальной жизни действия отдельного человека, группы, нации, государства и т.д. наталкиваются на противодействие других людей, групп, наций, государств и т.п., которые тоже имеют цели и устремле- ния. В конце концов воли, цели людей сталкиваются одни с другими, сливаясь в поток действий масс, классов, партий, правительств, «пога- шаются», дают некий общий результат, который ни от кого в отдельно- сти уже не зависит. Этот результат и представляет собой историчес- кую необходимость, определенную «равнодействующую», среднеста- тистическую всех сил, воль и действий, имеющих место в историчес- ком процессе. А это оборачивается тем, что деятельность людей, как правило , приводит не к тому , к чему они стремились , а к чему - то иному, нередко даже противоположному изначальной цели, к появле- нию на исторической арене чего-то такого, чего никто по отдельности и все вместе ни знать , ни хотеть не могли . Воистину , «крот истории » роет свою дорогу в потемках.
Таким образом, в ходе человеческого взаимодействия, столкнове- ния отдельных воль, целей, действий, воспроизводимых субъект-субъек- тных связей между людьми возникают интегральные реалии обществен- ной жизни, которые, как и вещи, не могут считаться простым порожде- нием сознания. За мозаикой осознанных человеческих действий скры- вается как бы второй, подспудный, более глубокий пласт истории. Как писал Гегель: «Во всемирной истории благодаря действиям людей вооб- ще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они непосредственно стремятся и которых они достигают, чем те результа- ты, о которых они непосредственно знают и которых они желают, они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осу- ществляется еще нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не осознавалось ими и не входило в их намерения» [1, c. 27]. Гегель, стало быть, как и позже Маркс, за многообразием осознанно- целенаправленных действий людей видит глубинную общую объектив- ную логику истории. В этом Гегель усмотрел «хитрость разума исто- рии». Правда, если для Гегеля логика истории базируется на разверты- вании разума, «мирового духа», то для Маркса она выступает как ре- зультат практической, материальной деятельности людей.
Здесь важно понять то, что вполне осознанные индивидуальные действия, намерения и мотивы дают неосознанный совокупный резуль- тат. Последний нередко называют «законом больших чисел», «уравнением случайности» (закон случая), статистическим, в отличие от «же- стких » динамических , « слабым » законом , учитывающим взаимодей - ствие случайностей.
Итак, система реальных общественных отношений обладает спо- собностью складываться стихийно, независимо от желаний людей , а сложившись, властно влиять на их поведение, подталкивать их к вы- бору определенных жизненных целей , ориентировать их на опреде - ленные социально значимые поступки и тем самым существенно ог- раничивать их казалось бы безграничную свободу воли.
И, наконец, следует отметить, что стихийность общественно -ис- торического процесса характеризуется тем, что люди не осознают (точ- нее, далеко не полностью осознают) объективно складывающиеся об- щественные последствия своей преобразующей деятельности . Люди , как правило , способны предвидеть , « просчитать » лишь ближайшее последствие своей деятельности , то , что дает им выгоду « здесь » и
« теперь », но они обычно не могут , да и не стремятся , предвидеть конечные последствия своих действий. Например, выкорчевывая леса и засевая поля с целью получения пропитания , человек чаще всего производил серьезные изменения в окружающей среде . С течением времени его деятельность могла привести к тому, что наиболее уро- жайные земли превращались в пустыню ( Сахара ). Этого человек не ожидал и не хотел. Причем такого рода результаты деятельности да- леко не всегда очевидны и могут быть учтены заранее. Осуществляя преобразующее вмешательство в природную и социальную среду, че- ловек не только не мог в прошлом, но даже еще и сегодня не в состо- янии до конца просчитать все последствия этого вмешательства . А поэтому деятельность людей нередко осуществляется вопреки дей - ствительной природе объектов. Как это ни досадно признавать, люди очень часто не ведают, что творят.
Стихийность исторического развития, стало быть, находить свое про- явление в том, что деятельность людей, осуществляясь даже на вполне сознательном уровне, практически всегда преследует лишь ближайшие цели, ближайший интерес. Реализуя свои цели, люди очень часто ока- зываются неразборчивыми в выборе средств, далеко не в полной мере стремятся осмыслить наличные условия и содержащиеся в них возмож- ные тенденции и перспективы развития и почти совсем не задумывают- ся, к чему в конечном итоге может привести их собственная преобразо- вательная активность. Печально, конечно, но мы должны согласиться с тем, что человек в ходе своей истории постоянно демонстрирует не только ум, дальновидность и благородство, но и непробиваемый эгоизм, и ту- пость, ограниченность и узость горизонта своего видения. Думаю поэто- му, мы не ошибемся, выдвигая тезис о том, что элементы стихийности вряд ли могут быть до конца преодолены даже самым развитым и про- двинутым обществом. Жизнь общества слишком сложна, чтобы ее мож- но было бы полностью прогнозировать, контролировать и управлять ею, чтобы удалось обуздать все ее стихийно-спонтанные проявления, формализовать ее, подчинив ее творческие и энергетические импульсы заранее сконструированному плану. Да и нужно ли это?
Итак, несмотря на то, что люди обладают способностью к целесо- образной деятельности, к расширяющемуся и углубляющемуся воздей- ствию своего сознания и воли на окружающий мир, в истории все же остается нечто такое, что неподвластно человеку и не может быть изменено какими бы то ни было волевыми усилиями. Это «нечто» и можно квалифицировать как объективные законы социума, составляющие как бы невидимую нить, связывающую между собой многие, казалось бы разрозненные, явления в единое целое. И хотя эти законы есть резуль- тат, итог совокупной деятельности, преследующих свои цели индиви-
дов, они тем не менее носят не субъективный, а объективный характер.
Иногда даже складывается впечатление, что общественная законо- мерность как бы действует «вне» людей и «над» ними, поскольку она всякий раз оказывается не продуктом свободного целеполагания, дея- тельности