Для каждого сколько-нибудь наблюдательного человека очевидным становится факт все большего умножения в обществе людей, жиз- ненные ориентации которых вращаются в плоскости исключительно материальных потребностей. Когда же возник и был взлелеян данный тип личности в культуре восточнославянских народов? Думается, что эта метаморфоза случилась с восточными славянами задолго до осязаемых материальных катастроф , произошедших в ХХ столетии ( Февральская и Октябрьская революции, гражданская война, распад СССР и т.д.). Это незримая катастрофа отпадения значительной части общества от основ православной этики, пронизанной идеями веры, служения, личного аскетизма, мужества, жертвенности, долготерпения и т.д.
Несмотря на то, что в ХХ век Российская империя вступила как право- славное государство (православие было законодательно закреплено как государственная религия), умонастроения и душеустроения населявших ее подданных все более удалялись от идеалов религиозной жизни. Все больше стало равнодушных, а также отрицательно настроенных к православной вере людей, хотя данный процесс был весьма неоднозначен.
Так, представители образованных слоев населения, прежде всего, разночинской интеллигенции: революционно-демократической – А.Гер- цен , В . Белинский , И . Добролюбов , Н . Огарев , Д . Писарев , Н . Черны - шевский ; социально -демократической – В.Засулич , Г.Плеханов , В.У- льянов и др .; народнической – М . Бакунин , П . Лавров , Н . Михайловс - кий и другие сознательно отвергали христианское вероучение, а также всякую ориентацию на сверхъестественное вообще, находя опору сво- им взглядам в распространившихся естественно научных знаниях, се- кулярных философских системах Запада и т.д.
Среди простого народа также наметились тенденции индифферент- ного отношения к вере. К примеру, еще в середине XIX века, на основе статистики Святейшего Синода, был зафиксирован факт ослабления веры среди православного населения страны. С каждым годом возрастал про- цент «не бывших у исповеди по нерадению» [26, c. 337]. Также сократи- лось количество желающих обучаться в духовных учебных заведениях с
53,5 тыс. в 1867 году до 49,9 тыс. в 1891 году [27, c. 93]. В результате
«уже в 1916 году Синод в определении №676 вынужден был признать,
что началось массовое отпадение от веры» [27, c. 90].

1 Например, современная российская исследовательница Л.А.Андреева выделяет в нем, как минимум, две составляющие: секуляризацию и дехристианизацию, где под пер- вой понимается «ослабление ориентации индивидов, групп и всего общества на сверхъес- тественные инстанции и силы, что означает отказ от религиозного миропонимания и миро- ориентации» [27, c. 90]. А под второй – отказ «от христианских вероучений и культа, от христианского образа повседневной жизни и поведения» [27, c. 91]. При этом дехристиа- низация не означала невозможности поклоняться другим, нехристианским сверхъесте- ственным силам.



Это отпадение, задающее вектор движения исторического процес- са, стало роковым. Оно исказило пространственно-временное воспри- ятие истории, переориентировав его с небесного и вечного на земное и конечное . Общество , возжелавшее земного рая , праздности , инфан - тильной вольницы , сбросившее с себя бремя служения абсолютным идеалам, а также всему вышестоящему, требующему и обязывающему, было повержено в хаос и смуту.
Однако здесь хотелось бы обратить внимание на одно важное об- стоятельство. В пространстве западноевропейской цивилизации отпа- дение от основ христианской веры происходило постепенно, вызрева- ло в недрах общественной жизни как некий своеобразный процесс ро- ста , обусловленный спецификой западноевропейской культуры , как закономерная реакция на определенные духовные интенции римско - латинской церкви , в недрах которой на определенном историческом этапе зародились губительные черты (о чем речь шла выше). В итоге это привело к возникновению именно в контексте данной культуры феномена антихристианства как активной, организованной силы, от- рицающей духовное владычество христианства в принципе.
Обращаясь же к жизни восточнославянских народов, можно гово- рить о внутреннем надломе, о духовной болезни общественного организ- ма. Если значительная часть общества внутренне отпала от основ право- славной веры, то тем не менее сохранилась определенная часть людей, для которых вера была живым источником моральных принципов, а не пустым звуком, не формальностью обряда. Свидетельством этому может служить та жесточайшая борьба, которая развернулась в самом обществе в начале ХХ в. Советская власть, объявив себя властью атеистической, в реальности проявила себя богоборчески: она не просто не признавала существование Бога, но последовательно и методично уничтожала все и всех, что имело какое-либо отношение к религии. Так, «вождь мирового пролетариата» В.И.Ленин полагал, что православие изменить нельзя, его можно только отменить. Что он, собственно говоря, и попытался сделать: придя к власти, в секретном письме членам Политбюро от 19 марта 1922 года Ленин приказал осуществить невиданную по размаху расправу с людь- ми Церкви. С помощью массовых расстрелов «проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать» [28, c. 91]. Директива была принята к обязательному исполне- нию. Отсюда сотни и тысячи убитых, зверски замученных православных славян. «Через ГУЛАГ прошли 500 тыс. религиозных деятелей. 200 тыс. из них были расстреляны. Положение вышедших на «волю» зачастую мало чем отличалось от судьбы заключенных. Как отмечается в офици- альной справке Комиссии при президенте Российской Федерации по реа- билитации жертв политических репрессий, после массовых сталинских
«чисток» 30-х годов каждый служитель церкви был взят на особый учет. Он должен был в обязательном порядке пройти через всеохватывающее анкетирование. По данным Комиссии, жизнь приходов контролирова- лась инспекторами и негласными осведомителями НКВД» [29, c. 19].



Спустя почти столетие многие из убитых Советской властью веру- ющих людей канонизированы православной церковью, причислены к сонму святых. Таким образом, в период секуляризованного века вос- точнославянские народы в тайниках своей души, вопреки общераспро- страненным тенденциям ослабления религиозного влияния, взрастили поколение людей, готовых пожертвовать всем ради сохранения святы- ни . Достаточно удивительный факт , особенно если обратить внима - ние , на то , что количество людей , отождествленных общественным сознанием с понятием святости, в ХХ веке было таким же или даже превосходящим, чем все предшествующие канонизации за годы суще- ствования христианства на территории восточнославянских народов.
Как бы ни относились внецерковные люди к факту канонизации лю- дей, замученных в годы становления Советской власти за православную веру (священников, монахов и простых мирян), одно является несомнен- ным: в момент выбора – жизнь или крест – они предпочли крест. И здесь уже не имеет значения, что отпавших от веры были миллионы, а стойких и верных – тысячи. Эти сложные события – свидетельство глубочайшей духовной работы, которая происходила в недрах души восточнославянс- ких народов. Это показатель живого духовного начала, которое пульсиру- ет, ищет свои формы, смыслы, проверяет истину жизнью.
И может быть, благодаря вот этой существующей в глубинах на- родного сознания и духа готовности предпочесть духовные ценности, жить не только материально ориентированной логикой , в последую - щие десятилетия ценой неимоверных усилий , жесточайших испыта - ний, трудностей народам России было возвращено былое величие на мировой арене . Немалую роль в этом сыграл субъективный фактор : политическое руководство страны в какой-то момент осознало одну из главнейших интенций, заключающих в себе силу восточнославянских народов – способность и потребность служить высшим смыслам и иде- алам. Не просто существовать для личной выгоды, а жить «во имя». Во имя Родины, во имя справедливости, во имя спасения миллионов. Эта жертвенная устремленность восточных славян столетиями укреп- лялась в глубинах народной души, укладывалась пластами в коллек- тивное сознание, формируя специфику менталитета. И вот благодаря этой специфике народ выжил, выстоял, восстал из пепла, словно ми- фическая птица Феникс, осуществил свой цивилизационный прорыв.
Вот, к примеру, как характеризует достижения СССР в 30-е годы И.Л.Бунич: «В то время 303 дивизии уже находились под ружьем, 23 тысячи танков, включая невиданные еще в мире бронированные чудови- ща с дизельными, а не бензиновыми моторами, сводились в остальные, несокрушимые армады. 17 тысяч самолетов, включая модели, по мень- шей мере не уступающие лучшим западным образцам, плотными строя- ми бесчисленных эскадрилий бороздили небо, элегантно перестраива- ясь на лету в огромный лозунг: «Слава великому Сталину!». 40 тысяч артиллерийских стволов и секретные реактивные минометы готовы были смести все, что лежит на дороге к победе коммунизма в мировом масшта-



бе. 220 подводных лодок – больше, чем у всех стран в мире вместе взя- тых, эскадра новейших эсминцев и крейсеров, стоящихся в лихорадочной спешке, суперлинкольны наглядно давали понять стареющим морским державам, что солнце их славы давно прошло свой зенит. Заводы, вып- лавляющие стали и чугуна на душу населения больше всех в мире, бес- численные конструкторские бюро, лаборатории, научно-исследовательс- кие институты, разрабатывающие новые виды оружия, вплотную подо- шедшие к ядерному огню и реактивному движению. Откуда все это нача- лось? Откуда появились сотни тысяч, миллионы инженеров, исследова- телей, конструкторов, летчиков, штурманов, механиков, водителей тан- ков, командиров кораблей, флотских штурманов, механиков, электриков, минеров, артиллеристов, инженеров-механиков надводного и подводного флота, специалистов по металлургии сверхпрочных сплавов, сверхпрово- димости, плазме, радиотехнике и радиолокации? Они не выросли на де- ревьях. И на 1913 год ни одного из подобной категории военных и граж- данских специалистов не было и в помине. Почти никого, не считая еди- ниц, не было и в 1930 году. И вот, всего за 10 лет, они появились в таком количестве, что составили инфраструктуру мощной военно-индустриаль- ной империи. А всего 10 лет назад многие из них даже не знали грамоты. Речь идет не о том, какой ценой и для чего все это создавалось, а о том, как это возможно было создать за столь короткий срок! Подобно былин- ному богатырю, бросившему горсть земли с криком: «Встань, рать несмет- ная!» и наблюдающему, как из-под земли вырастают миллионы уже обу- ченных, экипированных и вооруженных воинов, Сталин мог с явным удовлетворением поверить в свою способность творить чудеса. Энергия от миллионов сожженных в топке социализма человеческих существ транс- формировалась в кипучую работу. Сталин и созданная им партия новых
«меченосцев» продемонстрировали свою организационную мощь и неве- роятную работоспособность» [30, c. 114]. «Хотя это чудо, – подчеркивает автор, – было очень милитаризовано, но от этого оно отнюдь не станови- лось менее впечатляющим» [30, c. 113]. Не менее удивительными были годы после второй мировой войны, когда темпы и масштабы восстановле- ния потенциала страны были столь внушительными, что вновь заставили говорить о русском чуде.
Однако это был лишь социально-политический, военно-экономи- ческий прорыв. Последствия катастрофы духовной оказались намного глубже: общество вступило в эпоху секулярного романтизма, щедро по- сеявшего в сознании и души людей иллюзорно-утопические семена. Эти семена не замедлили дать всходы. Идеи светлого будущего, справедли- вого коммунистического общества – не что иное как утопический образ обетованного земного рая, где «от каждого по способностям – каждому по потребностям». Высшие принципы, требуемые от человека: жертвен- ность, аскетизм, преданность делу и так далее совершаются во имя чего? Во имя идеалов будущего – максимально выгодного места в системе материальных отношений: производства, потребления и распределения материальных благ. Коммунизм как гарант сытости и накормленности.



Здесь и произошла главная подмена духовных смыслов: злой «стре- лочник» перевел рельсы истории в новое русло. В суматохе никто и не заметил ( или не захотел заметить ), что поезд под названием « Русь » уже давно мчится не в направлении станции «Святая», а к конечной остановке с названием «Сытая». Так были заложены основы жертвен- ного служения маммоне , откровенное безобразие которой на первых порах ловко скрывалось за лозунгами «светлого будущего».
И лишь спустя десятилетия, когда имеющиеся запасы христианс- кой святой этики (любовь к ближнему, нестяжательность, ответствен- ность и т.п.) растворялись во вновь рождающихся поколениях, постав- ляя обществу все более хлипких, замешанных на несолоной воде лич- ностей, кривое зеркало маммоны обнажило свое подлинное обличье. Сегодня оно уже не стесняется своей неприглядности : современный человек , ослепленный манящими огнями рекламы , утративший спо - собность чувствовать красу небес, не пугается ее холодно-циничного оскала. Он упивается им. Истошно восклицает: «Я этого достоин!».
Взращенный утопической системой коммунистического рая, эко- номически ориентированный человек легко уходит в болезнь космопо- литизма: предает забвению интересы родной страны, «держит нос по ветру», выискивая, где кормят посытнее. Он с фанатичной настойчи- востью пытается приобщиться к «мировым стандартам» на западный манер, перенять принципы жизни. Эта тяга Хомо Экономикуса вполне объяснима : посткоммунистический экономически ориентированный субъект в лице западного «экономического человека» увидел старшего брата, у которого опыт построения потребительского общества поболь- ше и результаты, по экономическим критериям, соответственно, луч- шие (уровень потребления материальных благ выше). Раз так – необ- ходимо срочно перенять этот опыт достижения материального благо- получия. И уже не важно, какими методами, какой ценой оно достиг- нуто: маммоническая логика переосмысливает историческое наследие. Наши , мол , предки – недалекими были . Все раздавали , жертвовали , служили каким - то возвышенным идеалам . Вот и оставили нас , бед - ных, не на той ступеньке благополучия. Ни дать ни взять – дураки. То ли дело – западноевропейские пращуры: грабили, убивали, пол мира превратили в колонии , за счет которых приумножали , копили свое богатство. Теперь это все не имеет значения: они богаты, престижны, хороши собой. Чем не образчик для подражания?
Логика непахнущих денег не желает замечать различие историчес- ких корней и цивилизационных особенностей восточнославянского и западноевропейского миров. Будто и не было в истории западной куль- туры черной запятнанности, свидетельствующей о жестокости, алчно- сти , высокомерном отношении Запада к другим народам . Крестовые походы , колонизаторская эпоха Великих географических открытий , военные действия Наполеона Бонапарта , Муссолини , Гитлера . Спи - сок захватнического , потребительского отношения к другим культу - рам, нациям может быть продолжен.



Нашлась ли во второй половине XX века та поворотная точка , которая бы кардинальным образом переориентировала сложившийся на протяжении столетий тип западного человека , живущего преиму - щественно « мне -логикой », учитывающего прежде всего , точнее ска - зать, только и всего, что свои эгоистические интересы. Если да – то где она, эта точка ? Окончание «холодной войны»? Распад могуществен - ного противника – Советского Союза ? Нет и еще раз нет . Нетрудно предположить , что потрясения , происходящие с другими странами , вызывают у Запада отнюдь не сопереживание и желание помочь. Эти интенции свойственны христианской этике и дехристианизированно - му Западу, давно уже следующему холодной логике капитала, они не ведомы. Для утилитарно ориентированного общества естественно стрем- ление с максимальной выгодой использовать ослабление конкурента, расхитить, пользуясь случаем, его богатства и приумножить свои.
Более того, события конца XX века показали, что Хомо экономи- кус – инволюционно развивающееся существо. Из стадии экономичес- ки мирного «животного», заботящегося о плоти, материальном достат- ке и прибыли, при определенных условиях оно способно переходить в подвид « экономических хищников », стремящихся похитить блага у других, а также «экономических зверей», имеющих ярко выраженную агрессивную направленность. «Экономические звери» мечтают уже не только о богатстве других народов, но и о полной власти над ними, возможности вершить судьбы, обрекая на жизнь или смерть.
Именно эти хищные, звериные типы по естественной логике плоти (выживает сильнейший) занимают ныне ведущие, ключевые позиции в мировом социально-экономическом пространстве: финансовые вороти- лы, акулы бизнеса, могущественные олигархи, владельцы ТНК и т.д. Сегодня они всеми силами стараются привлечь как можно большее ко- личество народов (в идеале – весь мир) в общество «экономических животных», в пространство своих социокультурных смыслов, в мир своих экономических правил, где ключевые фигуры уже избраны, лидеры на- званы, где по праву хищника жертва не имеет никаких прав. Яркими огнями рекламы, самыми многообещающими посулами, прямыми де- нежными дотациями «экономическое зверье» привлекает к себе страны, еще не вошедшие в орбиту их прямого влияния. Для тех, кто все же не желает вступать свободно в зону их экономических игр, предусмотрены
«скидки» – бомб, ракет, вооруженных до зубов «миротворцев».
Это не означает, однако, что Запад представляет собой гомогенный массив экономически ориентированных субъектов. В западных странах достаточно граждан, которые ощущают удушливую атмосферу капиталис- тического «рая», ощущают гибельность рафинированной цивилизации, возводящей в культ потребление и деньгами измеряющей жизнь. Это в недрах самой западной культуры родились «Закат Европы» и «Смерть Запада». Здесь возникали и возникают волны протеста против сложив- шихся условий существования: движения хиппи, шестидесятников, со- временных нам антиглобалистов. Они с нарастающей тревогой говорят и



пишут о тупиках саморазрушения и возможном скором разложении и гибели уникальной, в принципе нигде более не воспроизводимой, запад- ноевропейской цивилизации. Распад духовных основ западноевропейс- кого общества, его интенсивная дехристианизация вызвали к жизни ог- ромное количество проблем, которые ставят под угрозу даже физическое существование народов Западной Европы. Так, по мнению П.Бьюкенена, известного американского политика и исследователя, одной из серьезней- ших проблем, вызревших в лоне современной дехристианизированной западной цивилизации, цивилизации с тотальной установкой на комфорт и гедонизм, является демографическая проблема – депопуляция, резкое убывание европейского, принадлежащей к белой расе населения.
Об этом свидетельствует и статистика: «60 % амстердамцев при- знались, в проведенном опросе, что вообще не хотят обременять себя детьми; одиночество предпочитают браку 11 % французов, 14 % нидер- ландцев , 22 % датчан ; в Бельгии на все 1 0 млн . жителей – 928 548 семейных пар вообще не имеют детей» [31, c. 46].
Падение рождаемости, отказ от многодетности как поведенческой нормы влечет за собой самые серьезные последствия. Вот что по этому поводу отмечает современный белорусский ученый Ч.С.Кирвель: «Ев- ропейцы , похоже , необратимо стали проигрывать развернувшуюся в современном мире «демографическую войну». В сущности, сегодня идет бурный процесс завоевания белого мира афро-азиатами и латиносами, осуществляется своего рода «глобальная Реконкиста». И, что интерес- но, европейцам приходится мириться с этим: всякое прямое и откры- тое сопротивление данного рода ползучей оккупации может разрушить хрупкий расовый , национальный и этноконфессиональный мир , как это, например, произошло в Косово, где албанцы, для которых более характерны многодетные семьи, стали буквально за несколько десяти- летий доминирующим этносом в крае, вытеснили из «сердца Сербии» снизивших свою рождаемость сербов. В результате чего коренным об- разом изменилась вся социокультурная ориентация региона. Чем это кончилось, мы все хорошо знаем. Косово – это грозное предупрежде- ние всем народам, вступившим на путь депопуляции» [32, c. 77].
Подавляющее большинство современных исследователей рассмат- ривают демографический фактор в качестве важнейшей движущей силы социокультурного развития . В нынешней ситуации резюме , которое подвел английский исследователь Н . Фергюсон , рассматривая обста - новку в Европе: «Старая Европа стареет все больше» [33, c. 24] – зву- чит почти как приговор.
Пребывая в тисках капитала, хватка которого с каждым десятиле- тием становится все жестче, не желающие окончательно расставаться с человеческим обличьем люди Запада, готовы вести диалог с другими культурами, готовы почерпнуть у них идеи, силы, живительную энер- гетику. Поскольку собственные витальные ресурсы истощены, рафи- нированные , привыкшие к сытой , комфортной жизни , не способные на усилия, безвольные и развращенные, но еще не впавшие в полное



экономическое безумие, они ждут поддержки: культурной, энергети- ческой, демографической и прежде всего духовной. Ждут от иных ци- вилизаций «ответа» на «вызовы» современной среды.
Тем не менее для неискушенного наблюдателя и тем более для экономически ангажированного субъекта общество культового потреб- ления по-прежнему является эталоном цивилизованного общества, ос- тровом сбывшихся надежд . Зададим себе вопрос: каковы жизненные перспективы у этого общества тотального потребления?
Многие аналитики отмечают, что «механизм развертывания потреб- ностей» начинает сегодня выступать как источник повышенной опасно- сти и риска в существовании человеческой цивилизации. Паразитарное потребительство способствует обострению многих современных проблем в глобальных масштабах. А именно: разрастается угроза экологической катастрофы, поскольку природа уже не выдерживает столь бесцеремон- ного с ней обращения. Истощение природных ресурсов, метаморфозы с климатом, участившиеся «сюрпризы» стихийных бедствий – вот далеко не полный список тех проблем, которые возникли в результате потреби- тельского, техногенного природопользования.
Также повышается угроза насильственного вмешательства доминиру-
ющих стран в логику развития, культурную самобытность других народов.
Задаются такие стандарты развития, которые способствуют усредне- нию, обмельчанию многих достижений в различных сферах человечес- кой деятельности. Это связано с сугубой экономикоцентрической логи- кой общества потребления: долгосрочные перспективы, не дающие сверх- прибыли здесь и сейчас, просто игнорируются. Тем самым постепенно готовится почва к стопорам социокультурного развития, которые, безус- ловно, будут сопровождаться социальными потрясениями. Не говоря уже о том, что все проявления человеческого бытия, прежде всего ду- ховные, не переводимые в денежные эквиваленты, либо полностью от- вергаются, либо обесцениваются назначением для них «своей» цены.
В разряд изгоев попадают феномены, которые упраздняют эконо- мический подход в человеческих отношениях: жертвенность, любовь, альтруизм, милосердие, сострадание и т.д. Эти феномены являются в социальном плане более сложными, высокоорганизованными, требую- щими для своего воспроизведения колоссальных духовных, душевных, а также физических и материальных затрат, которые очень часто эко- номически никак не оплачиваются. Соответственно все меньше жела- ющих позволить себе такую многозатратную «роскошь» в человечес- ком общении даже в отношении собственных детей, внуков, матерей, отцов. Предпочтительной становится психология обмена: «Ты – мне, я – тебе». Эта формула проста, понятна, удобна в обращении, комфор- тна. Здесь человек может быть гарантирован от лишних, невыгодных затрат. И вот уже дети без финансовых поощрений не считают нуж- ным заботиться о родителях, жены скрупулезно подсчитывают в дол- ларовом эквиваленте проведенные у плиты трудодни, а бабушки дос- матривают своих внучат за определенную «таксу».



Однако такого рода отношения не являются самодостаточными и саморегулирующимися . Они требуют внешнего контроля , подпитки извне, что неизбежно породит тоталитарную форму регуляции чело- веческих взаимодействий как наиболее адекватную логике эквивалент- ных отношений.
В то же время обмен как формула человеческих отношений никак не согласуется с творческим началом в человеке. Творчество, предпо- лагающее выход за пределы устоявшихся форм, безусловную избыточ- ность, сверхусилия и сверхзатраты, постепенно будет вырождаться в псевдотворчество – бесконечную смену «упаковочного материала» давно известного содержания.
Не говоря уже о том, что потребительское общество активно «вы- пускает из бутылки» «джина» самых низменных инстинктов. Именно инстинктивная природа человека, склонная к самосохранению, само- поддержанию, самообеспечению оказывается наиболее востребованной и адекватной обществу тотального потребления. В этой бесконечной направленности на себя, в эгоистическом самоудовлетворении раскры- вается вся его паразитарная сущность. Если современные страны, ох- ваченные процессами глобализации , перейдут на социокультурную модель паразитарно-потребительского отношения к миру, изо всех сил будут стараться уподобиться западным образчикам развития, это мо- жет привести к коллапсу . Причем в данной ситуации не приходится рассчитывать даже на сотню ближайших лет. При нынешних техноло- гиях скорость «схлопывания» системы может быть очень высока.
Исходя из вышесказанного, зададим себе вопрос: какую стратегию развития в контексте общемировых тенденций необходимо избрать молодому белорусскому государству ? К каким идеалам стремиться ? На какие равняться образцы ? Продолжать культивировать на своей почве местного экономически ориентированного субъекта, пока посте- пенно он не пройдет все стадии нисхождения до уровня экономическо- го животного? В таком случае особые затраты здесь не нужны: доста- точно смотреть на Запад и копировать существующую модель. Продол- жать внушать через СМИ своим гражданам животные стереотипы по- ведения: «Вы достойны лучших средств ухода за телом!». «Полноцен- ное питание – залог достойной жизни !» и т . д ., и т . п . Человеческое достоинство, измеряемое предметами потребления и ухода за телом, – установка , вполне соответствующая принципам отношений с живот - ными: холить, кормить, содержать в тепле и чистоте.
В принципе, в этой заботе о плоти нет ничего предосудительного. Однако человек живет « не хлебом единым ». Иначе очень скоро он утрачивает свое человеческое лицо. Учитывая глобальные тенденции мирового развития (определенным образом организованное единение стран и народов), стремление войти в ныне существующий экономи- ческий « рай » для Беларуси означает вступление в заведомо проиг - рышную игру с более опытными соперниками. Потребительская пси- хология, ослабляя витальную энергию народа, в которой особо нужда-



ется молодое, еще не окрепшее государство, способна сослужить на- шей стране плохую службу – привести ее к « братанию » с милыми сердцу лощеными « экономическими животными », которые обнажат свой хищнический звериный оскал лишь после того, как выбор будет сделан. В характерной для них манере, отточенной многовековой прак- тикой, они сумеют поставить на службу себе все имеющиеся у страны ресурсы: человеческие, технологические, геополитические и т.д. Зато у нас будет иллюзия приобщенности к вожделенному земному раю , вместе с которым мы сможем подойти вплотную к предсказанной П.Бью- кененом сладкой смерти. Таким образом, выбор в страну «достойного потребления» – это выбор в блиц-историю, которая может завершить- ся, едва начавшись. Поскольку этим выбором мы приобщаем себя к мировой агонии, к разлагающемуся изнутри телу с трудом удерживаю- щей свои лидирующие позиции цивилизации (которая неизбежно их утратит даже в ходе простого движения времени, так как губительный источник заложен в ней самой, в основах ее мироотношения).
Второй вариант, несомненно, более сложный, требующий личных усилий каждого в отдельности и общества в целом. Осмыслить и ут- вердить в обществе целый пласт идей, которые бы могли противосто- ять потребительско-технологической экспансии. Выработать социокуль- турные стратегии развития, в которых так нуждается не только наше общество, но и зашедший в тупик, накопивший достаточное количе- ство противоречий Запад.
Здесь необходимо сказать, что по-настоящему противостоять пара- зитарно-обменному способно лишь священное. Логика высших ценно- стей, непродаваемых и непокупаемых , способна стать альтернативой всепроникающей потребительской психологии. Здесь может быть об- ретена этика служения, ответственности, любви. Обращенность к небу, Абсолюту , Богу – вот первое и главное условие , согласно которому только и может рассматриваться перспектива долгосрочного развития.